Шеррилин Кеньон - Танец с дьяволом [Зарек и Астрид]
— Саша! — вскрикнула она.
В ответ что-то глухо шмякнулось о стену совсем рядом с ней.
Раздался странный тоненький визг — и все стихло.
В ужасе от того, что мог сделать Зарек с ее другом, Астрид опустилась на колени и нащупала на полу пушистое, безвольно обмякшее тело волка.
— Саша! — дрожащими пальцами она ощупывала его в поисках ран.
Волк лежал неподвижно.
Сердце ее замерло от ужаса. Если Зарек что-то сделал с ее другом, она… она его прикончит своими руками!
Пожалуйста, пожалуйста, пусть с ним все будет в порядке…
— Саша! — Прильнув к нему, она попыталась нащупать его мысли.
«Разорву! Клянусь, я его разорву на кусочки!»
Гневное рычание ворвалось в ее мозг, и Астрид едва не рассмеялась от облегчения. Хвала Зевсу, он жив!
Стянув с себя разодранную рубашку, Зарек стирал ею кровь с шеи, плеча и правой руки. Кровь лилась ручьем — у гребаного Тузика острые зубы!
Зарек едва сдерживал ярость. Столько ран в одной схватке он не получал уже… очень, очень давно. Если быть точнее, то со дня своей смерти — ни разу.
Со злобой он смотрел на багровую вспухшую плоть. Зарек ненавидел раны на своем теле.
Что ж, чертов пес об этом пожалеет!
Зарек жаждал крови. Волчьей крови.
Но гораздо больше, — если уж на то пошло, — человеческой. Один глоток сладкой девичьей крови усмирит его ярость, поможет вспомнить, кто он.
Только один укус…
В этот миг в ванную вбежала Астрид — и наткнулась прямо на него.
Зарек вздрогнул и издал какой-то невнятный стон, ошеломленный ощущением внезапной близости ее теплого нежного тела.
Астрид молча оттолкнула его от раковины и наклонилась в поисках аптечки.
— А я думал, воспитанные девочки в таких случаях извиняются.
— Я с тобой не разговариваю! — отрезала она.
— Я тоже тебя люблю, детка.
Астрид бросила в его сторону гневный взгляд.
— Да ты просто животное!
Зарек стиснул зубы. Да, разумеется. Для всех вокруг он — просто животное. Так было всегда, так будет и впредь. Что ж, ему уже поздно себя переделывать.
— Гав-гав!
Негодующе фыркнув, Астрид направилась к дверям. Но остановилась на пороге.
— Понятия не имею, кто ты такой и откуда взялся, но ничто не дает тебе права обижать других людей! Или зверей, если уж на то пошло! Саша просто защищал меня, а ты… ты просто скотина!
Зарек молчал. Страшные, невыносимые картины проносились в его мозгу, услужливо подброшенные памятью.
Горящая деревня.
Разбросанные повсюду тела.
Слабые, замирающие в прокопченном воздухе предсмертные стоны.
Ярость, немыслимая ярость — и жажда крови…
Зарек прикрыл глаза. Сердце его раздирала невыносимая боль. Он ненавидел эти воспоминания — ненавидел почти так же, как самого себя.
— Ничего, рано или поздно наткнешься на кого-нибудь, кто научит тебя вести себя прилично! — закончила свою обличительную речь Астрид и вышла.
— Да, конечно, — пробормотал он, скривив губы. — Вали к своему песику, принцесса. Ты ему так нужна!
А вот ему, Зареку, никто не нужен.
И так будет до конца его дней.
С этой мыслью он направился в спальню, где очнулся несколько часов назад.
Метель там или не метель, а ему пора отсюда сматываться.
Он натянул на голое тело куртку и застегнулся. Спина у куртки тоже разворочена выстрелом, так что ледяной ветер будет хлестать его по голой спине. Ну и ладно.
Он не замерзнет — он же бессмертный. Одевшись, он направился к дверям. Взглянул в сторону гостиной: там, у камина, Астрид склонилась над своим питомцем, гладила его и утешала.
Зарек смотрел на эту сцену, и в сердце его поднималась боль, на которую, казалось, он давным-давно уже не был способен.
Что ж, пора убираться из этого дома. И лучше уйти молча.
«Он уходит».
Астрид вздрогнула, когда в голове у нее послышался голос Саши.
«Как уходит? Куда?»
«Сейчас он у тебя за спиной, одетый, идет к дверям».
— Зарек!
Вместо ответа позади нее захлопнулась дверь.
Глава 5
Зарек шагнул за дверь — и застыл, словно ледяная статуя. Впрочем, почему «словно»? От пронизывающего ветра у него перехватило дыхание, а мороз был такой, что, казалось, он вот-вот заледенеет!
Снег валил стеной — такой густой, что Зарек практически ничего не видел. Даже очки его мгновенно покрылись корочкой льда.
Ни один нормальный человек в такую погоду носа на улицу не высунет!
Значит, повезло, что он ненормальный.
Стиснув зубы, он зашагал на север. Впереди — долгий унылый путь домой. Остается лишь надеяться, что до рассвета он найдет себе какое-нибудь убежище.
Если нет — через несколько часов Артемида с Дионисом будут пить шампанское, а у старины Ашерона одной головной болью станет меньше.
— Зарек!
Он выругался себе под нос, когда сквозь вой ветра до его слуха долетел слабый голос Астрид.
Не отвечай.
И не оглядывайся.
Но он не смог — не сумел себя остановить. Оглянулся и увидел, как она, в одном тонком свитерке, сбегает вслед за ним с крыльца.
— Зарек! — Она споткнулась и упала в снег.
Оставь ее! Сама виновата — сидела бы дома, была бы цела!
Нет.
Одна, в метель, она беспомощна. Если бросить ее здесь, она умрет.
Пробормотав себе под нос ругательство, от которого покраснел бы и бывалый матрос, Зарек зашагал обратно. Грубо поднял Астрид на ноги, подтолкнул в сторону дома.
— Быстро домой, пока не замерзла!
— А как — же ты?
— Что я?
— Тебе нельзя оставаться на улице!
— Поверь, принцесса, мне приходилось выживать и не в таких условиях.
— Ты замерзнешь!
— Наплевать.
— А мне не наплевать!
Если бы она его ударила, Зарек, наверное, изумился бы меньше. По крайней мере, к ударам он привык.
Но после этих слов — он целую минуту не мог сдвинуться с места. Сама мысль, что кому-то не все равно, что с ним может произойти, была настолько чуждой, настолько невообразимой, что он даже не понимал, что ответить.
— Иди в дом, — проворчал он наконец и снова, уже гораздо мягче, подтолкнул ее к дверям.
С крыльца на него зарычал волк.
Зарек не успел достойно ему ответить, — вместо него это неожиданно сделала Астрид.
— Саша, заткнись! — рявкнула она. — Еще один звук, и ночевать на улице будешь ты!
Волк, казалось, понял ее слова: он недовольно засопел и скрылся в глубине дома.
Зарек ввел дрожащую Астрид в дом и захлопнул дверь. Снег, облепивший их обоих с головы до ног, начал таять: не прошло и нескольких секунд, как Астрид насквозь промокла. Зарек — тоже: но он-то к физическому дискомфорту привык.
